Читать интересную книгу Одно к одному. Полина и Измайлов - Эллина Наумова

– Милая моя, коль уж я пообещал свое присутствие, растягивайте пол-литра. Но именно растягивайте, а не вливайте.

«Пол-литра» мне не понравились. Человек, заломивший за услуги такую цену, мог бы быть осторожней в определениях. «Бутылочка «Наполеона» – звучит лучше. Но, в конце концов, ему виднее. Экс-мужу я сурово сообщила:

– Доктор позволил двести пятьдесят граммов, но очень медленно, с перерывами. И неплохо бы поесть горячего мяса.

– Молодец, Поля! – вдохновенно воскликнул он. – Я верил, что ты найдешь настоящего врача. А то Юлька кому-то позвонила, он велел до вечера соблюдать сухой закон. Раз так, и от бифштекса не откажусь, – расхрабрился больной с гримасой крайнего отвращения. – Вот только хлебну для аппетита…

Конечно, эта пьянь уговорила две бутылки без закуски. Но мне удавалось после каждой рюмки впихивать в него по таблетке активированного угля. Я более не сердилась на психиатра. И на сорвавшуюся на крик Юлию. «Пол-литра» меня покоробили! Как он их из горла хлестал! Плодово-выгодное, которое дурным словом поминал мой папа и сентиментально-добрым Вик, сошло бы. Нет, я не жалела его денег. Просто, если все равно, что хлебать… В детский дом отдал бы… Да, если бы они все… Да, если бы мы все отдали… Нет, отговариваемся, дескать, большая часть взрослому ворью достанется…

Иметь приветливую рожу при подобных наивных и грустных мыслях нельзя. Поэтому кандидат медицинских наук, настоящий психиатр Сергей Степанович Илонов увидел на пороге то, что увидел. То есть меня, изнуренную решением вечных проблем. Но предварительно объясню, как я подменила Юлию, хотя поначалу контактировать с доктором не собиралась.

Давеча похвально ограничивавшая себя девушка банально надралась где-то между кухней и столовой. Впрочем, почему где-то? Там есть уютная широченная арка, в которую я воткнула старинное высокое кресло, больше похожее на стул, и строгий торшер. А напротив повесила картину, писанную другом художником в те времена, когда он еще во что-то верил. Муж тогда сопротивлялся, дескать, не модно. А теперь я снова посмотрела и похвалила себя от души. Здесь и без спиртного покой становился составляющей крови и растекался вместе с ней по всему телу. Так что Юлия не зря облюбовала сие место для релаксации. Да так расслабилась, сердешная, что волоком пришлось тащить на кушетку. Девчонка только бормотала, что она не рыжая. Было забавно слышать, как введший ее в искушение своими злоупотреблениями мужчина осуждающе бросил:

– Пьянчужка.

– Молчи уж, – сказала я. – Когда, напившись, валятся с ног, это нормально. А, когда подобно тебе приобретают горизонтальное положение и даже начинают ходить и говорить, не совсем.

– Ты при последователе Гиппократа поработай моей женой, пожалуйста, – серьезно попросил он. – Чтобы не подумал, будто я бесхозный. Сама же читала мне лекцию, что для нарколога наличие у клиента работы и семьи – гарантия половины успеха лечения.

Я почувствовала приступ совестливости. Потому что, отличное слово, самолично разрушила эту самую семью. Не вынесла испытания богатством, стыдно было перед бабульками на улицах, перед друзьями, оказавшимися неспособными продавать, да чего уж там, покупать выгодно. И вместо того, чтобы утешиться якобы потраченными на их пенсии и пособия налогами, ушла в люд из метро и автобусов. Жалею ли? Бывает. Но не болезненно часто. Я сморгнула покаянную слезу и уперто постановила:

– Женой притворяться не стану. Это при спящей-то за стеной Юльке. Надеюсь, ты пьян, но не подл. Можешь поразвлечь врача правдой. Он столько исповедей за день выслушивает. И, подозреваю, что они набивают оскомину похожестью. А можешь сказать ему…

– Что ты старая-престарая знакомая, – хихикнул он. – Случайно сюда забрела. Если не желаешь даже понарошку считаться моей женщиной.

Я снова поразилась человеческой способности столько пить, не теряя сознания. Ученые утверждают, что мы используем мозг лишь на несколько процентов, остальное обречено умереть нерастраченным.

– Условились о моей роли. Слушай, а мы уничтожаем алкоголем только излишки мозгов? Тогда какой же ты умный!

Он был на высоте. Взгляд бешеный, но руки фиксированы туго сплетенными пальцами, и рот на замке. Только хряпнул еще порядком. Тут я как раз и задумалась о сиротах. Он прильнул к горлышку второй бутылки. Я мгновенно очнулась, но отобрать сосуд не успела – в дверь позвонили. На экране возник неизвестный господин и после соответствующего вопроса представился вызванным, нет, приглашенным доктором Илоновым. Он не дергался, не искал глазами переговорное устройство, видно было, что привык к всякого рода охранным электронным штучкам.

– Пустим? – спросил экс-супруг, взбалтывая остатки коньяка.

Это был решающий момент.

– И менее симпатичным людям открывали. И менее нужным. Я схожу. Допивай, Бог с тобой.

Однако к этому моменту вся его жалкость испарилась. И не поспеши я в холл, мы могли бы не познакомиться с Сергеем Степановичем Илоновым.

Но врач был пущен в квартиру. И здорово меня, самонадеянную дилетантку, выручил. Мигом оценил ситуацию и как-то по особенному – доброжелательно и строго одновременно – поприветствовал стремительно пьянеющего человека, который совершенно расхотел «дырявить вену» и приобрел уверенность в том, что третья бутылка послужит чудодейственным эликсиром, выведет его из запоя окончательно и бесповоротно, а завтрашний рассвет будет не таким, как предыдущие.

Но, по порядку. Юлия дрыхла, я страдала от неспособности достойно подготовить больного к процедуре и побаивалась, что он от нее откажется. А оптимистически настроенный доктор вперился небольшими карими глазами в мутные зрачки экса и томительно молчал.

– Хорошо, делай свое дело…

Бывший благоверный явно хотел добавить «палач». Но вдруг смущенно кашлянул и сказал:

– Извините, брудершафта не было. Делайте свое дело.

Я могла бы дать честное слово, что он обдумывал слова. Значит, это не был гипноз? Захотелось позвонить Настасье и спросить, много ли таких, как Илонов, в нашей медицине осталось.

И вновь он меня удивил. Я полагала, что по первому свисту появится охранник врача, он же медбрат, с громоздким штативом для капельницы. Такую сцену я с десяток раз наблюдала при облегчении похмельных мук братьев и сестер творческих занятий. Правда, облегчении «за медные деньги». Но современный дорогой эскулап открыл кейс, достал пакет с хромированными трубочками, ловко собрал держатель, следом вынул и укрепил не бутылку, а пластиковый мешок. Где-то что-то щелкнуло, и бывший муж, послав мне традиционный воздушный поцелуй, послушно улегся на свой кожаный диван. В его вену закапал залог здоровья.

– Вы мне более не нужны, – сказал врач довольно низким голосом.

– Я вам изначально не была нужна, доктор.

– Отчего же, успешно ассистировали в мое отсутствие.

– Нет. К сожалению, он выпил две бутылки.

– Догадывались бы вы, сколько ему удалось, прошу прощения, выхлебать без вашего ведома.

– Доктор он выживет?

Илонов искренне рассмеялся. Вот и Настасья такая же циничная, хотя обвиняет в этом пороке меня. Неужели, чтобы доконать себя алкоголем, нужно подобно Леониду вкалывать дополнительные препараты?

– А как же тысячи людей, подыхающих ежедневно по всей России от этой отравы? – не отставала я.

– Так называемая недоброкачественная водка, органические нарушения… Не его случай. Слишком упитан для смертника. И стаж алкогольный символический, судя по давлению и границам печени.

– Вы меня утешили.

– Не ставил целью. Не надо доводить мужчин до поиска истины в вине, наркотиках. Для них она заключена в труде и спорте.

– Я доводила? Что вы себе позволяете, доктор!

– Что вы, дамы, себе позволяете. Впрочем, не будем ссориться. Можете подежурить около, если он не против.

Сергей Степанович Илонов извлек какой-то бордовый том и погрузился в чтение. Я принципиально уселась возле своего бывшего.

– Он не тебя имел в виду. Он вообще о бабах, – прошептал капельник.

– С вашими подругами незнакомые мужчины всегда так обращаются? Да, девки не счастливицы, оказывается, а мученицы.

– Не закон природы, конечно, но много чего говорят, не щадя. Я же советовал тебе представиться женой.

– Ладно, вынесу как-нибудь.

Доктор иногда отрывался от книги и мельком нас оглядывал. Если и прислушивался, то очень искусно. Тактично проявлял бдительность за высокий гонорар. Некоторые и до этого не поднимаются.

Не будь он столь суров со мной, и не держи я бывшего мужа в тяжко больных и очень с перепою нервных, поговорила бы о Леониде Садовникове. Страждущий задремал. Теперь я украдкой разглядывала Сергея Степановича Илонова: пышная седая шевелюра, обтянутые предпенсионной желтоватой кожей скулы, нос картошкой и блекловатые узкие губы. По выражению одного знакомого – смесовая внешность. Не сокол, не гриб боровик, а просто ухоженный русак. И нечего его глазенками сверлить. Я отвернулась. Действительно измученный спиртным экс начинал посапывать. И у Севки так же ноздри во сне подергиваются. Я крупно вздрогнула при воспоминании о сыне.